из СКО ВП

[cheburasheg]

Шофер заметил мое мрачное расположение духа.
- Что, - спросил он, - обидел кто, дочка?
- Угу, - сказала я.
Последний раз меня обидел он сам, когда назначил триста пятьдесят рублей за дорогу.
- А ты наплюй, - сказал шофер. - Меня за день знаешь сколько раз обижают? Если бы я все в голову брал, она бы у меня была как воздушный шар с говном. Наплюй, точно говорю. Завтра уже не вспомнишь. А жизнь знаешь какая длинная.
- Знаю, - сказала я. - А как это сделать - наплевать?
- Просто наплюй, и все. Думай о чем-нибудь приятном.
- А где его взять?
Таксист покосился на меня в зеркало.
- У тебя ничего приятного нет в жизни?
- Нет, - сказала я.
- Как так?
- Да вот так.
- Что ж, одно страдание?
- Да. И у вас тоже.
- Ну, - засмеялся таксист, - об этом ты знать не можешь.
- Могу, - сказала я. - Иначе вы бы здесь не сидели.
- Почему?
- Я бы объяснила. Только не знаю, поймете ли вы.
- Ишь ты какая, - фыркнул шофер, - что, думаешь я глупее тебя? Уж наверно пойму, если ты поняла.
- Хорошо. Ясно ли вам, что страдание и есть та материя, из которой создан мир?
- Почему?
- Это можно объяснить только на примере.
- Ну давай на примере.
- Вы знаете историю про барона Мюнхгаузена, который поднял себя за волосы из болота?
- Знаю, - сказал шофер. - В кино даже видел.
- Реальность этого мира имеет под собой похожие основания. Только надо представить себе, что Мюнхгаузен висит в полной пустоте, изо всех сил сжимая себя за яйца, и кричит от невыносимой боли. С одной стороны, его вроде бы жалко. С драгой стороны, пикантность его положения в том, что стоит ему отпустить свои яйца, и он сразу же исчезнет, ибо по своей природе он есть просто сосуд боли с седой косичкой, и если исчезнет боль, исчезнет он сам.
- Это тебя в школе так научили? - спросил шофер. - Или дома?
- Нет, - сказала я. - По дороге из школы домой. Мне ехать очень долго, всякого наслушаешься и насмотришься. Вы пример поняли?
- Понял, понял, - ответил он. - Не дурак. И что же твой Мюнхгаузен, боится отпустить свои яйца?
- Я же говорю, тогда он исчезнет.
- Так может лучше ему исчезнуть? На фиг нужна такая жизнь?
- Верное замечание. Именно поэтому и существует общественный договор.
- Общественный договор? Какой общественный договор?
- Каждый отдельный Мюнхгаузен может решиться отпустить свои яйца, но...
Я вспомнила рачьи глаза сикха и замолчала. Кто-то из сестричек говорил - когда во время неудачного сеанса клиент соскакивает с хвоста, он несколько секунд видит истину. И эта истина так невыносима для человека, что он первым делом хочет убить лису, из-за которой она ему открылась, а потом - себя самого... А другие лисы говорят, что человек в эту секунду понимает: физическая жизнь есть глупая и постыдная ошибка. И первым делом он старается отблагодарить лису, которая открыла ему глаза. А затем уже исправляет ошибку собственного существования. Все это чушь, конечно. Но откуда берутся такие слухи, понятно.
- Что «но»? - спросил шофер.
Я пришла в себя.
- Но когда шесть миллиардов Мюнхгаузенов крест-накрест держат за яйца друг друга, миру ничего не угрожает.
- Почему?
- Да очень просто. Сам себя Мюнхгаузен может и отпустить, как вы правильно заметили. Но чем больней ему сделает кто-то другой, тем больнее он сделает тем двум, кого держит сам. И так шесть миллиардов раз. Понимаете?
- Тьфу ты, - сплюнул он, - такое только баба придумать может.
- И снова с вами не соглашусь, - сказала я. - Это предельно мужская картина мироздания. Я бы даже сказала, шовинистическая. Женщине просто нет в ней места.
- Почему?
- Потому что у женщины нет яиц.
Дальше мы ехали молча.
Бывает такое, чего скрывать - загрузишь человека, и легче становится на душе. Почему так? Ведь ничего от этого не меняется - ни в твоей жизни, ни в чужой. Тайна. Ничего, пускай подумает о главном, это никому еще не вредило.

Comments

[Yukari Kissaki]

дооо! впечатлилсо!

[cheburasheg]

Yukari Kissaki ))